Тараскон возник как торговая фактория марсельских греков на островке на Роне. Тогда он назывался Юверника или Герника. Римский лагерь, возникший неподалеку, назывался Таруско. Некоторые считают, что римляне были настолько беспокойными и неприятными соседями, что именно их присутствие послужило поводом для создания легенды о кровожадном и беспощадном чудище Тараск.

А впервые сделала Тараскон знаменитым именно эта легенда. Сам город впервые упомянут в древней рукописи, повествующей о жизни святой Марфы. Она пришла на берега Роны из города Сан-Мари-де-ла-Мер проповедовать слово Божие. А в те времена на этих берегах обитало чудовище - полурыба-полузверь, которое скрывалось то в густых зарослях деревьев, то в зеленоватой воде - и пожирало всякого, кто неосторожно приближался к нему, будь то человек или зверь.

Бедные местные жители выяснили, что если Тараск сожрет за один присест восьмерых человек, то в течение последующих полугода он совершенно безопасен. И установили очередность на выплату этого кошмарного оброка.

Марфа добровольно присоединилась к такой "восьмерке" и бестрепетно направилась прямо в пасть чудовищу. Она вошла в теплую воду Роны и показала Тараску большой деревянный крест. Злобный зверь моментально присмирел и дал святой обвязать свою шею ленточкой, за которую она и привела Тараска в город.

Дальнейшие версии развития событий сильно отличаются друг от друга. По одной из них усмиренного Тараска забили насмерть камнями и копьями родственники погибших, по другой зверюга был прощен и тихонько скончал свои дни на вегетарианской диете. А римляне, кажется, в любом случае не обязательны для создания этой истории.

Легенду о святой Марфе и Тараске в Тарасконе рассказывает всё - скульптуры, выполненные в камне и бронзе, барельефы на церковных дверях, витражи и мозаики, детские рисунки на витринах… Тараск живет и в древнем народном празднике.

"Добрый король Рене" учредил 14 апреля 1474 года орден рыцарей Тараска. Это событие было отпраздновано турниром, играми, театральным представлением и церковной процессией в честь святой Марфы. В дальнейшем этот праздник отмечался не в какой-то определенный день года, а когда придется, чаще всего на Вознесение или Благовещение.

Наконец, этот праздник приурочили ко дню святой Марфы - 29 июля, когда первый урожай винограда уже вызревает, и погода неизменно благоприятствует шествиям. Тараск идет по городу - смирный, уверовавший в силу креста Господня, он добродушно мотает своей огромной головой и виляет не менее внушительным хвостиком. А приводят в движение эту изготовленную из папье-маше на металлическом каркасе махину восемь молодых людей, находящихся внутри чучела. Именно восемь - в память об аппетитах Тараска.

Итак, первым прославил Тараскон Тараск, вторым - король Рене. Причем не только учреждением ордена. Годы его царствования стали годами расцвета феодального Тараскона, жизнь которого сконцентрировалась в те годы вокруг замка, подобного которому в Провансе не было. Это готическое сооружение, выстроенное на развалинах римского лагеря, выстроено столь правильно и сообразно канонам эпохи, что со страниц учебников по истории архитектуры по сей день не сходит. Замок составлен из двух частей - из "низкой крепости", окруженной тесно стоящими прямоугольными в плане башнями и "дворца", заключенного в венец круглых колонн.

Замком, агрессивно развернувшимся в сторону соседнего, но уже не провансальского Бокера, владели представители Анжуйско-Провансальской династии. Строгость и мрачность готики рассеивалась уже самим светлым оттенком камней. А внутри замок ясен и весел, расписан и обставлен в "античном духе" - то есть, на самом деле, в духе Возрождения. От недавних феодальных времен остались только огромные очаги и узкие окна, сквозь которые в замок бесцеремонно врывается неукротимое южное солнце. Король Рене несколько лет делил свое время между замками в Тарасконе и в О-де-Прованс, пока не выбрал в качестве любимой резиденции Тараскон.

Внутренний двор замка выполнен в стиле фламандского Возрождения. Это маленький шедевр вкуса и элегантности. По дворику еще носится эхо, вспугнутое веселым шумом беспечного двора короля Рене. Сам же король и королева Жанна - вернее их бюсты, выполненные Франциско Лаурано - благосклонно взирают на всех, поднимающихся по лестнице в покои замка.

Дальнейшая судьба замка, к сожалению, была мрачна - с XVI столетия здесь была тюрьма, и многие ее узники приняли ужасную смерть - были сброшены живьем с высоких башен прямо в Рону. Только в 1926 году замок был открыт для публики. Он был отреставрирован и "сбросил с плеч" веков этак пять, в замковый ров снова пустили воду, отражающую светлые, нагретые солнцем стены.

"Добрая слава лежит, а худая бежит". Кто бы мог подумать, что тарасконцы почувствуют действие этой поговорки на своей шкуре! Тартарен, конечно, теперь только Тартарен, детище Альфонса Доде, ассоциируется с Тарасконом в глазах всего мира. Что бы Тартарен не вытворял в Африке, Альпах или в Австралии, где он решил основать колонию - все убеждены, что это - действия типичного тарасконца. Или даже типичного провансальца. Хвастовство, безудержная фантазия, опережающая события, придание ореола героики любому событию…

Что же, провансальцам теперь и на львов не охотиться, и альпинизмом не заниматься? Кусто, например, до приобретения всемирного признания, испытывал свои акваланги именно в Провансе, в марсельской гавани. Интересно, страдал он от этой репутации юга?