В конце XVII века во Франции было множество ярмарочных театров-балаганов, и уследить за их репертуаром было невозможно. Тогда Людовик XIV издал в 1681 году указ, запрещающий выступление любого театра в Париже «без особого на то его величества дозволения». Цензуру осуществлял театр Французской комедии, который почти всегда в таком «дозволении» отказывал. Артисты нашли забавный выход – они стали …петь свои роли! Но вскоре воспоследовал новый указ, согласно которому тот же запрет распространялся и на оперы.

Вот тогда-то борьба за свободу слова и легла на хрупкие плечи Полишинеля – французского Петрушки - ведь на плебейские кукольные представления власти внимания все еще не обращали… В конце каждого представления на ярмарках Сент-Лоран и Сент-Жермен в Париже Полишинель под одобрительные крики зрителей гнал палкой из дворца куклу в красном одеянии. Кукла прикрывала голову от ударов палки и вопила по-итальянски: «Мамма миа!».А как хорошо известно почитателям Д’Артаньяна, Мазарини был итальянцем. Эти представления - мазаринады – не имели написанного заранее сценария, кукольники, как правило, импровизировали на злобу дня. Их вдохновение питалось городскими и дворцовыми сплетнями, быстро достигавшими ярмарок.

Стоило в Комеди франсэз или в Академии оперы состояться премьере, как на следующий день куклы показывали пародию на нее. Сначала актеры королевских театров игнорировали насмешки базарных шутов, но потом все же стали жаловаться в суд. И в 1780 году к королевскому судье был вызван в качестве ответчика кукольник с Полишинелем на руке. Истцом был один из ведущих актеров Комеди франсэз. Кукольник выступал как представитель Полишинеля, толковавший его ответы судье. Как свидетельствует протокол, Полишинель держался скромно, но с достоинством, при появлении судьи сдернул с головы шляпенку, отвечал остроумно и обоснованно. И «изрядно посмеявшись ужимкам и гримасам деревенского проказника, судья был вынужден признать его правоту».

С куклами вообще не так все просто – ведь начало их родословной кроется не в шуме ярмарок, а во тьме веков… Предшественниками кукольных представлений можно считать древние мистерии, в которых участвовали идолы, изображающие духов предков. Например, у североамериканских индейцев предков изображают управляющиеся при помощи нитей куклы, на груди у которых расположена дверца. Заглянув в нее, можно увидеть душу предка.

Во многих странах востока кукольные представления до сих пор сохраняют характер магического действа. В Таиланде куклы не разыгрывают никаких занимательных действ и появляются только при печальных обстоятельствах – на похоронах. Возле пагоды разжигают гигантский костер, и во время поминок на полотнище – экране появляются неподвижные силуэты героев преданий, а сидящий поодаль монах монотонным голосом рассказывает о том, как душу усопшего сопровождают в мир иной тени героев и богов. И так – всю ночь.

Три десятка кукол – почти в человеческий рост – принимают участие в мистериях мусульманской религиозной церемонии «шахсей-вахсей» - поминовения коварно убитого праведного шаха Хуссейна. Во время процессии куклы разыгрывают историю жизни и гибели Хуссейна, а после окончания церемонии их отдают человеку, которому доверено их сжигать.

Куклы индонезийского театра «Ваянг» появляются в виде теней на экране только для одной части зрителей – для женщин. Сидящие с другой стороны экрана мужчины видят самих ярко раскрашенных кукол и кукольника, мастерски управляющего ими при помощи зажатых между пальцами длинных тростей. Спектакль длится от захода до восхода солнца, и все это время, как известно зрителям, злые духи не в силах причинить им вред.

Некоторые родичи Петрушки отличаются весьма пестрой биографией. Должность, на которой служил пращур турецкого Карагёза в Древней Элладе, называлась «комедийный раб». Имя его было Ксантис, и характерными его чертами были наблюдательность, сметливость и природный юмор. Поскольку ему, как рабу, терять было нечего, ничто кроме хозяйской розги не мешало ему выражать свой саркастический взгляд на несовершенство мира. До 1453 года этот герой регулярно появлялся сначала на древнегреческих, а потом на византийских театральных подмостках. Но в 1453 году Константинополь стал турецким городом. Театральные представления были в немилости у мусульманского духовенства. Кроме …театра теней, ибо «все созданное аллахом отбрасывает тень».

Бывший Ксантис стал турком, принял имя Карагёз и сменил плоть живого актера на раскрашенное тельце, вырезанное из полупрозрачной ослиной кожи. Тогда же у него появился друг Хаджи-Айват, у которого была красавица жена, на которую Карагёз все время бросал нескромные взгляды… На этом обыкновенно завязывалось начало интриги спектакля. Театр Карагёза распространился во всей Османской империи, в состав которой входила и Греция. И здесь, в Греции, он стал вполне современным, а вовсе не древним греком, и принял имя в новогреческом стиле: Карагиосис. А друг его Хаджи-Айват назвался Бабайоргос. На этой смене имен и построен сюжет одной из современных пьесок театра Карагёза: «Дело Карагёза-эфенди, он же Ксантис, он же Карагиосис…»