«На востоке этой страны есть горный хребет с кряжами одним над другим, с ярусами пиков и с чистыми вершинами. Здесь есть монастырь, нижние помещения которого находятся в темном ущелье. Его величественные залы и глубокие пещеры высечены в отвесе скалы и помещаются также на вершине… Этот монастырь имел большой храм, в котором имелось каменное изображение Будды. На стенах нарисованы события из жизни Будды от просветления до его конечного ухода; все великое и малое здесь начертано. За воротами монастыря на обеих сторонах по каменному слону...».

Такого монастыря в Индии XIX века не помнили. Он «вернулся» к людям случайно - в 1829 году английский офицер, охотившийся в окрестностях Вагхоры, встретил мальчика-пастушка с козьим стадом – и тот позвал с собой «сахиба», чтобы показать ему «кое-что интересное»...

Место, выбранное буддийскими монахами для монастырского поселения, находилось на крутом каменистом берегу речки Вагхоры – «Тигровой реки», которая течет от водопада Сат-Кунд – «Семь каскадов». Пещерные храмы и монастыри высекались не одновременно и не по одному плану в течение восьми с половиной столетий, с начала нашей эры, и кто из властителей приказывал умножать их число – хроники не всегда фиксировали. Пещеры вытянулись по ущелью на пятьсот метров, полукругом охватывая поворот реки. К каждой пещере от реки вели высеченные в скале ступени, но после многочисленных обвалов сохранились только две лестницы, и теперь все пещеры соединены общей дорогой, проложенной по уступу скалы вдоль берега.

С постепенным угасанием буддизма монастырское поселение в Аджанте пришло в упадок. Более тысячи лет пещеры находились в забвении, да и после внезапного открытия не сразу сделались достоянием науки, а также предметом заботы и охраны государства. Меж тем из-за обвалов берега реки дождевая вода проникала в пещеры, и поэтому в них примерно на полтора метра грунт с живописным слоем отвалился полностью, выше роспись была повреждена летучими мышами, голубями и пчелами... Только с 1920 года Департамент археологии Индии стал принимать меры для сохранения живописи Аджанты, а доступными для посещений пещеры сделались еще только полвека спустя. А ведь это - памятник, где сохранились росписи, уступающие по количеству только помпейским фрескам, где из двадцати девяти сохранившихся пещер шестнадцать расписаны полностью – стены, потолки, колонны, дверные проемы!…

Технически это выполнялось так: сперва на пористую каменную стену наносился слой из глины, коровьего навоза, измельченного трапового камня и рисовой шелухи. На этот шероховатый слой щеткой накладывалась белая штукатурка, затем она полировалась железной лопаточкой. Яичные краски растирали с патокой и клеем, рисовали коричневые или черные контуры, которые потом заполняли красками и снова полировали. Почти все использованные красители - местного происхождения. Для работы в полутемных пещерах, должно быть, использовался отраженный солнечный свет - рефлекторами служили листы металла или даже просто натянутая белая ткань.

Авторами «живописных полотен», развернувшихся на стенах и сводах, скорее всего, были художники из буддийских монахов. Выполнение такого количества росписей требовало бы слишком длительного присутствия посторонних, «мирских», мастеров, а это нарушало монастырский распорядок. Да и кто кроме монаха-буддиста мог столь подробно знать все предания буддизма и понимать его высшие идеалы, на основе которых созданы образы росписей?…

Человек, божество и природа нераздельны в представлениях древнего индийца. Миф и легенда, люди и животные, земное и небесное – все участвует в общем потоке жизни, все ликует от ее полноты, проникнуто ее дыханием, каждый лист трепещет радостью бытия, и человек – даже если он не Бодхисаттва - играет в нем главную роль. Линии горизонта в росписях нет – а значит, нет точной границы меж небом и землей. Среди пышной растительности, в окружении животных – но в то же время, и в окружении божеств и апсар - небесных певиц и танцовщиц - протекает жизнь людей. Огромные миндалевидные глаза персонажей широко раскрыты, будто видят что-то чудесное – и посетитель пещер с трепетом вдруг понимает, что он и сам – часть этого чудесного видимого героями росписей...

Зрителя захватывает сказочная картина единства всех сфер жизни, единства исторических и легендарных событий, когда на полях и в небесах разворачиваются мифологические и реальные сражения, на улицах городов проходят торжественные процессии, а во внутренних помещениях жилищ жизнь идет своим чередом. Впечатление реальной жизни здесь глубже и полнее, чем привлекательность, созданная декоративностью росписей.

А сами сюжеты – сущая энциклопедия, они хранят огромное богатство материала природоведческого, этнографического, бытового, социально-исторического характера. Представление о разнообразии деталей и точности их изображения дает тот факт, что у нарисованных женщин искусствоведы насчитали 239 разных причесок! А сколько представителей разных стран и народов – помимо индусов разных племен - персы, бактрийцы, скифы, монголоиды, а в социальном отношении – все слои общества от верховного раджи до нищего, и все так жизненны в своей эмоциональности и поэтичности!