На одной из вершин Ловчена, с которой видна почти вся Черногория, в поднебесной тишине, нарушаемой только клекотом парящих орлов, стоит окутанный облаками мавзолей. В нем покоится прах Петра Негоша, одного из культурнейших и мудрейших правителей, известных миру… Какая небывалая, странная и тяжкая доля выпала поэту – быть светским и духовным главой государства, и какого! Крохотная и слабая, урезанная в своих границах, Черногория единственная на Балканах выдержала натиск Оттоманской империи, перед которой не устояла ни одна страна Юго-восточной Европы! Но какой ценой…

Водой наполненные горсти
Ко рту спешили поднести –
Впрок пили воду черногорцы,
И жили впрок – до тридцати.<

> Это Высоцкий. Или сербская писательница Исидора Секулич: «Античные герои состязались на Олимпийских играх, а черногорцы состязались в том, кто с большей доблестью погибнет». Или – без художественного вымысла - русский инженер Ковалевский, командированный на Балканы русским правительством для геологической и топографической съемки, пишет в рапортах: «в этой стране каждый месяц шесть-семь сражений с турками, в них погибает две пятых мужского населения страны, еще одна пятая – от ран, полученных на поле боя, лишь две пятых черногорцев умирают своею смертью».

Оторванность от внешнего мира, постоянное противостояние чужеземцам, тяжкая жизнь в скалистых горах, где основным занятием могло быть только пастушество – все это способствовало консервации племенного самоуправления и разобщенности. И вот в конце XV века в Черногории установилась теократическая система правления: только православная церковь, общая для всех черногорцев, в состоянии была взять на себя роль связующего центра.

Владыки при этом избирались на совете племенных старейшин и утверждались на всенародной скупщине. Они вершили суд, заботились о душе и животе своей паствы, поддерживали сношения с другими государствами, частенько брали в руки меч вместо пастырского посоха и вели черногорцев в сражение…

И вот в 1831 году владыкою был избран семнадцатилетний юноша. Как все черногорцы, этот монах владел тремя непременными искусствами: был прекрасным наездником, умел метко стрелять и петь или сказывать песни, подыгрывая себе на гуслях. В придачу к этому, он получил лучшее образование, какое было только доступно в горных монастырях и – по свидетельству современников – превзошел всех своих учителей. Поразительно – но молодому владыке Петру II удалось то, что было не под силу всем его соплеменникам. В этой стране, где единство ощущалось лишь перед лицом неприятеля и церкви, а интересы рода отстаивались оружием и кровной местью, был сформирован Сенат и учреждена Гвардия, организованы местные суды, налажен сбор податей, кровная месть каралась смертью – как убийство, сдерживались пограничные конфликты и – самое главное – был обретен высокий покровитель – далекая единоверческая Россия…

Двадцатилетний Петр II первым из черногорских владык был посвящен в архиереи, а через десять лет российский синод прислал ему грамоту о возведении в сан митрополита. Россия восстановила ежегодную денежную субсидию Черногории, назначенную еще Петром Великим.

Хлеб, худо бедно, взрастал. Но «не хлебом единым»… Из России Негош привез типографию, а следом прибыл необычный груз, вызвавший переполох на австрийской таможне в Которе – одиннадцать сундуков с книгами, всего восемьсот томов: «Житие Петра Великого», сочинения Ломоносова, Карамзина, Хераскова, Жуковского, Пушкина, античных и западноевропейских авторов – библиотека мирового уровня для тех лет! Типография начала работать. Букварь, Шлёцерова «История мира» в переводе с русского – все это шло «на потребу» школе в Цетинье, где ученики собирались из всех областей и содержались на казенный кошт. И вдруг, в этой варварской горной стране – литературно-просветительский альманах «Горлица» со стихами «цетинского отшельника» и переводами Данте, Байрона, Мильтона… Истинные чудеса происходят и в мире сугубо практическом – мостятся дороги, снижаются подати, строится пороховой завод, расширяются школы… Ужом вертится владыка светский и духовный в мире дипломатии – меж турками, Венецией и Австрией. А ведь ему приходится еще и удерживать своих воинственных братьев, скорых на расправу и отмщение, нести «крест борьбы с родными и чужими». И свой яростный характер горца приходиться обуздывать, охлаждать орлиную кровь – в Венеции кардинал подал для целования цепь от креста, владыка наклонился, но тут же отпрянул, вскинув гневный взгляд: «Черногорцы цепей не целуют!»…

Занятия поэзией – единственное отвлечение Петра II от государственных и духовных дел. «Кабы не беда, не спелась песня, не сковалась бы лихая сабля…» И – одно лишь любовное стихотворение за всю монашескую жизнь.

В возрасте Пушкина, тридцати семи лет от роду, в тот же день, в который двадцать один год назад взял на плечи судьбу родины и народа, Петр Негош скончался от чахотки. Еще при жизни он построил часовенку на той самой вершине Ловчена, откуда открывается вся Черногория, и завещал, чтобы его похоронили там. В год смерти Негоша в горах бушевали неистовые грозы, обильный снег завалил склоны, занес дороги. Черногорцы похоронили своего вождя в Цетинье. Но, выполняя его волю, перенесли позднее его останки на горную вершину.