Этот город – Доусон, легенда Канадского Севера, где происходит действие большинства «северных рассказов» Джека Лондона. А ночь, на протяжении которой началось и закончилось его строительство, была полярной ночью.

Ежегодно 17 августа весь Юкон празднует день, когда старый Пустомеля Кармэк – первооткрыватель здешнего золота - забил первый заявочный столб и выставил выпивку всем желающим. Считается, что праздник учрежден в память Великого похода – пришествия тысяч искателей счастья на Юкон.

Основное «мероприятие» праздника – спортивно-туристическое соревнование, изображающее прибытие новичков в край северного Эльдорадо. Каждый участник соревнования должен сделать из заранее припасенных бревен плот, сплавиться по Юкону, работая веслом, пристать в Доусоне, застолбить участок и бегом бежать к финишу, чтобы сделать официальную заявку, закрепляющую участок за владельцем. Десятерых победителей ждет слава и бурное чествование, а также выигрыш - впрочем, чисто символический в наши дни - 20 долларов. А в дни «золотой лихорадки» эта сумма была соотносима со стоимостью дневной добычи удачливого золотоискателя на «хлебном» месте. На эту сумму было можно купить сорок стаканов виски. Или четыре стакана молока… Возле колесного парохода «Кено», навеки вставшего на якорь плавучего музея, садится вертолет, привозящий туристов со всей Канады и со всего мира. Здесь можно пройтись около деревянного театра, где, как и в лучшие времена, шумит кабаре, посмотреть на покосившиеся осевшие дома, почитать полустертые вывески, предлагавшие старателям ружья, амуницию, скобяные изделия…

Большинство старых громадных деревянных домов пустуют уже давно – город, отболев «лихорадкой», снимался с места целыми кварталами. Воспрепятствовать упадку некогда сорокатысячного города не смог даже «Великий Ладю», Джон Ладю, прошлое и легенда Доусона, плут и торговый гений. В сущности, во вспышке «лихорадки» виновен именно он. Он ее …выдумал! Этот жулик убедил Гендерсона, компаньона Кармэка, в том, что на реке Клондайк обязательно найдется золото. И сделал это только затем, чтобы старатель купил у него на дорогу продовольствие. А когда его выдумка неожиданно обернулась реальностью, и собачьи упряжки понеслись к Бонанзе – притоку Клондайка, Ладю и бровью не повел. Вместо того, чтобы забить столб на одном из многообещающих участков, он невозмутимо покупал и межевал участки под застройку у слияния Клондайка и Юкона. В то время, как блеск золотого песка сводил с ума добытчиков, Ладю построил деревянный дом, открыл салун с подачей крепких напитков и поставил небольшую паровую лесопилку. Это были первые строения Доусона.

Пятнадцать лет жизни на золотоносном севере научили Джона Ладю, что работа лопатой – не единственный способ обогащения. В августе вокруг дома Ладю стояли только палатки. А в нужное время – к началу зимы – он сумел сразу предоставить три вещи, пользующиеся наибольшим спросом – виски, землю и строительные материалы. Не прошло и года, как палатки вокруг дома Ладю, покрыв всю равнину, стали именоваться городом Доусон и превращаться в деревянные дома. Вскоре потекли деньги, и город захлестнули неизбежные осложнения «лихорадки». Пришла пора безудержного мотовства и кутежей, разбоя и произвола. Билл Свифтуотер купался в шампанском, Большой Алек обедал на золотых тарелках, Джордж Кармэк в запое кидал золотые самородки в окно… Гангстеры из Техаса встречались здесь на улицах с портовыми бродягами с обоих побережий Атлантики. Впрочем, справедливости ради, необходимо отметить, что преступность здесь была ниже, чем в Калифорнии во времена тамошней «золотой лихорадки». Видимо, сознание, что виновному не уйти, действовало сильнее, чем уважение к закону. Укрыться или затеряться здесь было негде, и преступнику приходилось бы гнать и гнать своих собак, уходя от погони. А преследователь – будь то наряд полиции, мстители или ограбленный старатель – постоянно менял бы упряжки…