- Что вы делаете? - обратился к мастерам незнакомец.
- Обтесываю камень, чтоб ему, - сказал первый.
- Не видишь, глину лопачу, - буркнул второй.
- Я строю Шартрский собор, - отозвался третий.
Старая притча

Размеры кафедрального собора - вот что являлось предметом престижа и соперничества городов. Прославленные храмы греков уступают по величине даже весьма "средненьким" храмам средневековья. Парфенон разместился бы под соборными сводами, как крупный экспонат в выставочном зале.

Собор готических времен почитался домом не только Господа, но и верующих. Собор в Амьене, например, покрывает семь тысяч квадратных метров площади и способен был укрыть при надобности за стенами все население города. В колоссальных соборных залах звук распространялся, не встречая препятствий. Слабый, даже старческий голос священнослужителя гудел под сводами, как глас Божий. Детский хор пел тысячью ангелов. Мощное звучание органа поражало воображение богомольцев и заставляло дрожать толстенные плиты.

Опробованное на строительстве английского собора в Дергеме (XI век) нововведение - стрельчатые арки и каменные нервюрные своды - разнеслось по всей Европе. Стена вырастала, как ствол дерева со множеством ветвей - одна арка опиралась на другую, вторая на третью, свод становился на плечи своду. Промежуточные опоры и тяжелые перекрытия, ограничивавшие объем построек, более не требовались, могучие контрфорсы выносились наружу зданий.

Собор был не только церковным, но и светским центром. Здесь совещались отцы города, устраивались представления, заключались сделки. Витражи нынешние историки справедливо квалифицируют как типичные наглядные энциклопедии. Дошедшие до нас предписания тех лет "Не толпиться в залах Дома" дают все основания думать, что церковные залы походили временами на дискуссионный клуб.

Желание каждого города иметь у себя "самый-самый" собор вызывалось не только неутолимым тщеславием, но и практической потребностью. Соображения престижа оправдывали любые затраты, коль скоро речь шла о своем соборе. Вот краткая запись больших гонок средневековых небоскребов:

Шпиль парижского собора Нотр-Дам, заложенного в 1135 году, вознесся на 35 метров. В 1194 году Шартрский собор обошел его - 36, 45 метра. 1212 год, собор в Реймсе - 39 метров. Амьен, 1221 год - сильный рывок, 42 метра! Но проходит еще всего только четыре года, и все рекорды побивает собор в Бове - 49 метров!…

Львиную долю средств на строительство соборов составляли пожертвования. Прежде, чем собор собирал прихожан, прихожане собирали его - в деньгах, драгоценностях, в натуре. У церковных дверей открывалась шумная распродажа "натуральных" пожертвований: башмаки и бочки вина, холстины и круги сыра обращали в звонкую монету.

Частенько собранных денег не хватало. И наполовину возведенные стены стояли годами, сквозь камни прорастала трава. До нового прилива энтузиазма. По осени сборщики прихватывали с собой церковные реликвии и отправлялись добывать средства по деревням. Весной они возвращались к оставленным соборным стенам, и если казна все еще была скудновата, церковь обещала духовное прощение каждому, кто принесет с собой глыбу камня, мешок песка или щебня. Так было при постройке собора святого Иакова в испанском городе Компостелло, центре знаменитого рыцарского ордена. Тысячи верующих, прежде чем войти в город, доставляли блок камня в соседнюю Кастенду, где работали обжиговые печи. Отпущение грехов было ходким товаром…

Счастливой находкой почиталась возможность разобрать старое строение поблизости от стройки. "Собор, наполовину разрушенный - уже наполовину построенный", - учила поговорка. Когда денег хватало, камень выбирали с разбором. Для базилики святого Петра Венеция отправляла корабли в Афины и Сицилию.

О людях, возводивших кафедральные соборы, известно немного. О них рассказывают не велеречивые летописи, а истлевшие листы расчетных ведомостей. Можно узнать бухгалтерию строителей собора в Аахене: дневной заработок землекопа или подносчика камней - семь денье, мастера кладки - двадцать два денье. В списках встречаются и женские имена - вот, некоей "Изабель-штукатурщице" причитается три су.

Египетские пирамиды сооружали десятки тысяч людей. При постройке готических соборов работала сотня-другая одних и тех же мастеров. Бывало, приходили потрудиться на богоугодном поприще - в надежде обрести прощение - и знатные господа. Толку от них, правда, было немного. История о раскаявшемся грешнике, графе Рено де Монтабане, свидетельствует о никудышней постановке технике безопасности: "Но был он так неосторожен, что чей-то молот пришелся ему по затылку, и тело его упало в Рейн".

Вплоть до Ренессанса, согласно уставу Буало, работа строителей, скульпторов, фрескописцев не рассматривалась как искусство. Результаты труда не принято было связывать с именами. Однако же это не касалось архитекторов.

"Ходят вокруг да руками показывают, а деньги получают как все", - с укоризною отзывался об архитекторах средневековый моралист. Положение их было далеко не блестящим. Архитектору отводили домик с куском земли, жаловали зимой шубу, снабжали дровами. Этого было достаточно, чтобы удержать небогатого автора на весь срок работ. Самой же высшей почестью было остаться в своем детище навсегда, последним сном уснуть под его сводами. Этой чести был удостоен Жан из Шелля, строитель собора Парижской Богоматери.

И это имя кануло бы в века, как сотни иных, если бы не преданность его ученика и последователя, Пьера из Монтейля. Именно Пьер де Монтейль, автор и строитель богатейшего аббатства Сен-Дени в предместье Парижа, стал первым в истории доктором архитектуры. Титул этот был "вырван" архитекторами с боем - отчаянно протестовали юристы.

Что говорить, автограф поставить хотелось. Архитектор и скульптор мэтр Пильграм вырезал свой автопортрет под лестницей кафедры в соборе святого Стефана в Вене, автором которого он был. Это было преступно, но уже брезжила заря Возрождения…

Иногда об автографе ушедшего мастера заботились потомки. Упомянутый Пьер де Монтейль приказал увековечить имя своего учителя: "Мэтр Жан из Шелля начал это сооружение второго числа месяца февраля 1258", - гласит надпись, гравированная в основании южного портала Нотр-Дам-де-Пари. А современный реставратор (пока неизвестный потомкам) придал испорченному временем лицу святого Фомы черты сходства со своим предшественником - Эженом Виолле-Дюком, реставрировавшем Нотр-Дам в прошлом веке. Апостол Фома стоит первым в ряду святых у центрального шпиля собора Парижской Богоматери. В католической традиции он - покровитель строителей…